«Тюремный вестник» — журнал для политзаключенных с новостями и мемами. Когда его стала запрещать тюремная цензура, его создатели подали в суд. Результат — двое цензоров уволились, две колонии пошли на мировую

Meduza.io

محتوای ارائه شده توسط Meduza.io. تمام محتوای پادکست شامل قسمت‌ها، گرافیک‌ها و توضیحات پادکست مستقیماً توسط Meduza.io یا شریک پلتفرم پادکست آن‌ها آپلود و ارائه می‌شوند. اگر فکر می‌کنید شخصی بدون اجازه شما از اثر دارای حق نسخه‌برداری شما استفاده می‌کند، می‌توانید روندی که در اینجا شرح داده شده است را دنبال کنید.https://fa.player.fm/legal

16h ago

PNG•خانه قسمت

IT-специалист и бывший политический менеджер Петр Лосев с весны 2022 года создает и рассылает политзаключенным ежемесячный журнал «Тюремный вестник». Бумажное издание представляет собой нескольких страниц с мемами, новостями обо всем, что произошло за месяц в России и мире, и обзорами споров в твиттере. Спустя год журнал начала запрещать тюремная цензура. В ответ Лосев запустил проект «Свобода переписки» для защиты прав заключенных на переписку и начал подавать на колонии в суд. «Бумага» опубликовала его интервью.

Идея создать «Тюремный вестник» пришла к Лосеву после ареста его знакомого Даниэля Холодного в начале 2022 года. «Когда началась активная охота за политическими активистами, я подумал: если вдруг меня посадят, мне бы хотелось, чтобы меня что-то поддерживало», — рассказал Лосев.

Первые полгода он делал выпуски в тестовом режиме только для одного заключенного — «владельца крупного бизнеса в сфере IT-безопасности, которого обвинили в якобы госизмене». Его имя создатель «Вестника» не раскрыл по просьбе адвоката. Потом Лосев стал массово отправлять выпуски журнала политзаключенным.

Обложку, на которой отображены события за месяц в стиле комикса, создал художник из Петербурга Федя DDS. Каждый выпуск «Тюремного вестника» содержит около 70 коротких новостей, которые заинтересовали команду журнала, и мемы, отражающие контекст. В журнале есть рубрика «Твиттерские споры» — с юмористическим обзором всех дискуссий из соцсети за месяц. В конце выпуска обычно выходит интервью известного человека или бывшего политзаключенного.

Поскольку на нас действует и официальная, и неофициальная цензура, мы все пишем эзоповым языком и никаких «иноагентов» не берем. Колонки нам написали Илья Покращик, Андрей Медоваров, Олег из города Кашин, которые никак не пересекаются с реальными личностями, все совпадения случайны.

Около полугода Лосев выпускал «Вестник» на свои деньги, но с ростом тиража начал принимать донаты. Сейчас над созданием журнала работают менеджер, художник, верстальщик и корректор, авторы иногда меняются. Лосев сейчас только подбирает мемы.

«Мы пытаемся делать нейтральный проект. Кажется, мы даже Гиркину журнал отправляли. Но не знаю, получили ли мы от него ответ», — рассказал Лосев. По его словам, в основном создатели «Тюремного вестника» получали положительные отзывы заключенных.

В лучшие времена мы отправляли журнал 300 заключенным — это максимальный тираж. Но в трети случаев выпуск уничтожался в колонии, не доходя до заключенного. Теперь у нас примерно 150 получателей «Вестника», скольким из них он приходит — непонятно.

В августе 2023 года «доходимость» выпусков журнала резко упала. Выяснилось, что «Тюремный вестник» начали запрещать в колониях и СИЗО. «Выглядит все так, будто цензоры кидают кубик, почему нельзя получать „Вестник“: то потому, что мы СМИ (но нет, мы не зарегистрированы в Роскомнадзоре), то потому, что мы „экстремисты“ или „иноагенты“ (это тоже неправда)», — рассказал Лосев.

Напишите письмо политзаключенному. Вот как это сделать

О чем писать политзаключенным? Письмо-инструкция бывшего технического директора «Навальный Live» Даниэля Холодного. Ему дали восемь лет по делу об «экстремизме»

В ответ на цензуру команда журнала запустила проект «Свобода переписки», который защищает право заключенных на переписку. «Оказалось, что цензура в пенитенциарных учреждениях устроена по-раздолбайски. И это не из-за того, что там сидят какие-то злые люди, а потому, что цензорам мало платят, на них давит огромное количество бюрократии, а сами сотрудники ФСИН на многое забивают», — считает Лосев.

Первым, с кем начали работать участники проекта, стал Владимир Домнин, осужденный на девять лет колонии строгого режима по делу об участии в боевых действиях в Донбассе на стороне Украины. Представители «Свободы переписки» через суд потребовали, чтобы Домнину передавали письма, которые приходят на его имя. Как только проект начал судиться, Домнину передали письма, но вскоре его отправили в штрафной изолятор на 55 суток, перестали давать лекарства, а также изолировали его от представителей «Свободы переписки».

Это был явный ультиматум нам: вы можете выиграть в суде, но проиграете в целом. И мы пошли с главой колонии на «пацанское», неформальное мировое соглашение. Мы отозвали претензии, а глава выпустил из ШИЗО нашего подопечного и передал все письма. И наши договоренности, как ни странно, до сих пор работают.

В интервью «Бумаге» Лосев заявил, что «Свобода переписки» стал первым в России правозащитным проектом, «кто официально заключил мировое соглашение, в ходе которого пенитенциарное учреждение признало неправомерную цензуру».

Согласно информации на сайте проекта, всего «Свобода переписки» участвовала в пяти разбирательствах. По двум из них, включая дело Домнина, сотрудники проекта заключили мировое соглашение с колонией и СИЗО. Еще один иск находится в процессе рассмотрения, по двум «Свобода переписки» проиграла суды в первой инстанции и обжалует вынесенные решения. По словам Лосева, он пытается «создать институцию», защищающую право на свободную передачу корреспонденции.

Смысл тюремной цензуры в том, чтобы люди план побега не составляли, не общались с сообщниками на воле и так далее. Но когда речь идет о бредовых запретах, представители ФСИН никак не могут объяснить свою позицию. Поскольку мы хорошо разбираемся в их правилах и тыкаем в уязвимые места, им приходится придумывать абсурдные отмазки, а в зацензурированном письме «Привет, как дела?» искать секретный шифр.

На заседаниях судья выпытывает из фсиновцев ответы про их же правила, все ли они верно делали, но сотрудников вгоняет это в жуткий стресс. Например, цензоры из московского СИЗО-5 «Водник» и из ИК-5 в Вышнем Волочке уволились после того, как мы вскрыли нарушение бюрократических процедур.

Среди проблем, с которыми сталкивается проект, — не все заключенные согласны судиться с колонией за право на переписку, поскольку на них оказывают давление. Кроме того, юридическая помощь стоит денег. При этом Лосев не хочет брать гранты, «чтобы не становиться мишенью для власти». По его словам, 80% бюджета его проектов — это фандрайзинг среди знакомых.

Конечно, я периодически ощущаю для себя риски, я давно политически активен. Но сейчас я не чувствую, что мы делаем что-то запретное: мы настроены не на конфронтацию, а на диалог со ФСИН. Ведь это не та структура, которая занимается репрессиями, она уже обрабатывает тех, кого репрессировали. У нас нет ненависти или стремления попить крови, поэтому, надеюсь, нас не рассматривают как врагов.